Неточные совпадения
— Должно дома, — сказал
мужик, переступая босыми ногами и оставляя по пыли ясный след ступни с пятью пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо желая разговориться. — Вчера гости еще приехали. Гостей — страсть…. Чего ты? — Он
обернулся к кричавшему ему что-то от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..
В это время вдруг раздался невдалеке выстрел;
мужики сейчас же
обернулись в ту сторону, Вихров тоже взмахнул глазами туда; затем раздался крик и треск сучьев, и вскоре появился между деревьями бегущий непременный член. Вслед за ним подходили и понятые, сопровождавшие его.
— Дядя Михаиле, ругают нас,
мужиков! — вполголоса сказал Яков, не оборачиваясь. Рыбин
обернулся, взглянул на него и ответил усмехаясь...
— А мужик-то в козла
обернулся!
Антон
обернулся назад и бросил взгляд к стороне города; там все уже стихло; редко, редко долетала отдаленная песня или протяжное понуканье запоздалого
мужика, торопившего лошадь.
Пройдя шагов двадцать, они проворно
обернулись назад и подали знак двум другим
мужикам, стоявшим в отдалении с лошадьми, чтобы следовали за ними; те тотчас же тронулись с места и начали огибать поле; никто не заметил этих проделок, тем менее Антон.
Сбежались на рев
мужики, кто с колом, кто с топором, а кто и с рогатиной. Куда ни
обернутся — кругом, везде погром. Загородки поломаны, двор раскрыт, в хлевах лужи крови стоят. А посреди двора и сам ворог висит. Взорвало
мужиков.
Бухгалтер
обернулся — это был бурмистр графа Араксина, всего еще
мужик лет тридцати пяти, стройный, красавец из себя, в длиннополом тончайшего сукна сюртуке, в сапогах с раструбами, с пуховой фуражкой и даже с зонтом в руке, чтобы не очень загореть на солнце.
Доселе я не обращал внимания на другую сторону, Москва поглотила меня. Страшный звук меди среди этой тишины заставил
обернуться — все переменилось. Печальный, уединенный Симонов монастырь, с черными крышами, как на гробах, с мрачными стенами, стоял на обширном поле, небольшая река тихо обвивала его, не имея сил подвинуть несколько остановившихся барок; кое-где курились огоньки, и около них лежали
мужики, голодные, усталые, измокшие, и голос меди вырывался из гортани монастыря.
Приезжаем: ну, я, по званию своему, знаете, стал впереди; Егор Парменов немного сбоку или так, что почти рядом со мной, и две вещи делает: либо богу усердно молится, либо
обернется ко мне и начнет на ухо шептать разные эдакие пустяки, и я очень хорошо понимаю, с какими мыслями он это делает: молится, извольте видеть, чтобы мне угодить, потому что я люблю богомольных, а со мною шепчется, чтобы
мужикам дать тон: вот-де я с исправником на какой ноге.
— Верно. Девушки видели… И как ловко он с обложками
обернулся! Какие по краям были залиты — обрезал покороче, стали, как новые, а которые больше были залиты — пустил в обрезки, хозяину сказал, что из типографии двух сотен не дослали. Хозяин раскричался: «Как же вы не сосчитали?» — «Я, говорит, считал, да вы меня позвали, а воротился, —
мужик типографский уж уехал…» Жалко Танечку нашу, правда?
— Да, это вы, князь, отпустили своих
мужиков? — сказал екатерининский старик, презрительно
обернувшись на Болконского.